Книга Тактический уровень  - Макс Глебов

Никифоров и Игнатов прижимали немецкого автоматчика к земле, а я внимательно следил за майором, все еще сидевшим в судорожно дергавшемся «Хорьхе».

Краем глаза я видел, как отметка Щеглова смещается в сторону. Видимо, он тоже не видел немца, но преимущество капитана заключалось в том, что о нем противник не знал, и поочередно стрелял то в мою сторону, то в сторону сержантов, а Щеглов мог под прикрытием кустов без особого риска сменить позицию. Проблему следовало решать быстро, и командир это тоже прекрасно понимал.

Выстрел раздался секунд через двадцать, и автоматные очереди стихли. Сержанты тоже прекратили огонь, и лишь двигатель «Хорьха» все еще продолжал завывать, пытаясь выдернуть попавший в ловушку автомобиль из коварной русской грязи, но вскоре смолк и он.

Не знаю, что подтолкнуло меня к такому решению, но я был уверен, что больше никто сопротивления нам не окажет. Поднявшись с мокрой травы, я вышел на дорогу, чтобы майор мог меня хорошо рассмотреть. Наверняка он меня узнал, и я надеялся, что ему хватит ума не делать резких движений.

Водительская дверь «Хорьха» открылась, и на дорогу упал автомат, а за ним показался и его владелец, с поднятыми вверх руками. Эрих фон Шлиман некоторое время смотрел на меня сквозь лобовое стекло автомобиля, и на его лице я не видел никаких эмоций – майор умел держать удар.

Я молча ждал, и, видимо, немец принял для себя какое-то решение. Во всяком случае, он тоже вышел из машины и, не пытаясь притронуться к оружию и не делая резких движений, направился в мою сторону. За спиной майора Никифоров уже вязал руки водителю «Хорьха», а капитан с Игнатовым проверяли убитых немцев и собирали оружие.

– Младший лейтенант Нагулин, – представился я, когда офицер подошел на расстояние трех шагов и остановился. – Ваше оружие, господин майор.

Шлиман медленно расстегнул кобуру, двумя пальцами извлек из нее пистолет и, перехватив его за ствол, протянул мне. Модель оказалась довольно редкой, да еще и сделанной явно по спецзаказу. Щёчки рукояти «Зауэра-38» были изготовлены из слоновой кости, а сам пистолет выглядел ухоженным, но отнюдь не декоративным – из него явно стреляли, причем немало.

– Майор Эрих фон Шлиман, – представился в ответ немец, с интересом разглядывая мое лицо, – вот мы и встретились, господин стрелок, правда, я себе представлял эту встречу несколько иначе.

– Жизнь иногда заставляет нас удивляться, господин майор, – кивнул я, – У нас будет время поговорить, но сейчас мы должны спешить. Займите место в боковом прицепе мотоцикла. Вы показали себя умным и опасным противником, и я надеюсь, мне не придется убивать вас. Ведите себя правильно, и встретите конец войны живым и здоровым.

– Вам не уйти, младший лейтенант. Сейчас день, вокруг наши войска. Кто-то наверняка слышал выстрелы, а даже если и нет, тревогу поднимет первая же колонна, которая проедет по этой дороге.

– Именно поэтому мы и не собираемся здесь задерживаться. Прошу вас поторопиться герр майор.

Шлиман не стал дальше испытывать мое терпение и без задержек забрался в боковой прицеп мотоцикла, подогнанного Игнатовым прямо к нам.

– Что с моим водителем? – поднял на меня взгляд майор.

– Получил средней силы удар по голове и отключился минут на двадцать, – ответил я, поинтересовавшись предварительно у Игнатова судьбой второго немца, – Мы не убиваем пленных, но брать его с собой нет никакого смысла.

Мотор зарычал бодрее, и мы начали разгоняться в сторону развилки дорог. Мотоциклов у нас теперь было два. За руль второго сел Щеглов, а Никифоров устроился за пулеметом. Я же занял место пассажира за спиной Игнатова, контролируя поведение пленного и подсказывая старшему сержанту путь.

– Вы всегда действуете столь авантюрно, младший лейтенант? – усмехнулся Шлиман. Майору приходилось кричать, чтобы я хоть что-то услышал сквозь рокот двигателя.

– Зависит от обстоятельств, – ответил я, не вдаваясь в подробности. Обстановка к беседе не располагала.

– Ваше звание, господин Нагулин. Не слишком ли оно низкое для командования диверсионной группой, которой поручают такие ответственные задания? – не унимался Шлиман.

– Я не командую группой, герр майор. Наш командир – капитан Щеглов. Он ведет второй мотоцикл. – У нас еще будет возможность многое обсудить, а сейчас попрошу меня не отвлекать.

Мы, не скрываясь, двигались по дороге вдоль фронта. Возвращаться к месту захвата первого мотоцикла было опасно – исчезновение связистов немцы наверняка уже обнаружили. Поэтому я приказал Игнатову свернуть на другую дорогу, ведущую к довольно большому по здешним меркам перелеску. Конечно, с лесными массивами в окрестностях Умани ему было не сравниться, но при отсутствии выбора и он мог помочь нам укрыться на какое-то время.

Минут через десять вычислитель подсказал мне, что брошенные на дороге «Хорьх» и мотоцикл обнаружены противником. Выстрелы немцы действительно услышали, и выслали к месту происшествия усиленный дозор на бронетранспортере, так что ушли мы оттуда весьма своевременно.

С этого момента относительно спокойная жизнь для нас закончилась. На аэродроме, куда так стремился майор Шлиман, уже выруливали на взлет мессеры, и стало ясно, что очень скоро спокойно перемещаться по дорогам мы не сможем. Доехать до намеченного мной перелеска мы все-таки не успели – пришлось скрываться от воздушного наблюдателя в куцей рощице.

– Младший лейтенант, дальше будет только хуже, – произнес Шлиман, как только мы остановились под кронами невысоких деревьев. – Вы это знаете не хуже меня. Я слишком информированный офицер, чтобы вам дали уйти и увести меня с собой. Над районом поисков постоянно будут висеть самолеты, а пехота быстро прочешет все эти мелкие лесочки, которых здесь не так уж много. Вы продержитесь пару часов, ну, может быть, три-четыре, да и то при большом везении.

– И вы предлагаете нам сдаться добровольно, герр майор? – усмехнулся я в ответ.

– Я могу поговорить с вашим командиром, младший лейтенант?

– Я вас слушаю, – капитан понял вопрос без перевода.

– Эта война не продлится долго, господин капитан, – начал Шлиман, а я перевел его слова Щеглову, – Возможно, вас информируют на весьма ограниченном уровне, но даже в этом случае вы должны понимать, что Советский Союз терпит сокрушительное поражение. Ваш фронт уже не раз рушился, и затыкать дыры приходилось последними резервами, а вермахт несет весьма умеренные потери, и не теряет наступательных возможностей. Признаю, действия вашей группы заставили нас внести коррективы в планы наступления под Киевом, но это был местный кризис, который уже преодолен. В течение одного-двух дней новый удар наших танковых групп сметет вашу оборону, и путь на Москву для наших армий будет открыт.

– Зачем вы мне все это говорите, господин майор? – на лице капитана не дрогнул ни один мускул.

– Думаю, вы мне не поверите, но ваша борьба бесполезна. На юге наша одиннадцатая армия прорвалась к Перекопскому перешейку и вот-вот вступит в Крым. Одесса обречена и падет в течение недели-двух. На севере под Ленинградом сорок первый моторизованный корпус занял Красное Село и двигается к Пушкину, громя тылы вашей пятьдесят пятой армии. Что творилось под Уманью, вы видели своими глазами. Ваш частный успех при прорыве никоим образом не искупает гибели двух армий. Попытки контрударов во фланг Гудериану не дали никаких результатов, и пять армий, которые все еще удерживают Киев и его окрестности, уже обречены. Им осталось быть организованной силой не больше нескольких дней. Не думаю, что вам приятно это слышать от врага, но такова правда.